Петр II. Альтернативный. Петербург. (Дилогия) - Страница 138

138

Ещё я жду возвращения ко двору генерал-прокурора Ягужинского. Прокуратуру нужно развивать дальше, с упором на работу в судах, а не надзора за коллегиями.

Появились и три совершенно новые спецслужбы. Служба внешней разведки во главе с Остерманом и неприметным обер-секретарем Коллегии иностранных дел Юрьевым. Служба охраны во главе с Матюшкиным. Поговорили мы с Минихом о формировании Военной разведки при Генеральном штабе, который он сейчас создает. Пусть изучают будущие театры военных действий в Польше, Турции, Финляндии и Средиземноморье. Ну и оформят разведывательные подразделения в полках полевой армии.

Вся эта бурная суета с организацией силовых структур накладывается на продолжающиеся поиски организаторов покушения на императора. В Тайной канцелярии побывала на допросах уже масса народа. Те, кто туда ещё не попал, боятся даже чихнуть в мою сторону. Привыкнут постепенно. Вон, Голицын уже и спорить начал, что неплохо само по себе. Ему можно посочувствовать, так как приходится не просто находить средства на реформы, но и быть организатором преобразования устоявшейся вроде бы уже финансовой системы государства. Еженедельные наши встречи с ним проходят в обсуждении того, чего же я хочу в итоге добиться и как это осуществить. Кое-что у него с помощниками даже начинает получаться. Например, нарисовали достаточно вменяемый бюджет Петербургской губернии за текущий и будущий годы. Наверняка с ошибками, но в следующий раз получится лучше. Понемногу собирают также цифры по общегосударственному бюджету. Думаю, до конца года какой-то черновой вариант от камер-коллегии можно ожидать.

От размышлений меня отвлекла очередная перепалка.

— Вот чего этот Мякинин мне указы шлёт? Что он понимает в финансах? Кто он такой? Ещё вчера его расстрелять должны были за измену, а теперь он министрами помыкает?

Голицын горячился, постукивая кулаком по столу и поглядывая в сторону Остермана. На помощь барону пришёл сидящий рядом с ним Алексей Долгоруков, попытавшись успокоить князя, а в итоге намекнувший на аналогичную амнистию для бывшего помощника Мякинина обер-фискала Михаила Косого-Андреева. Я припомнил кое-что об этой примечательной личности. Бывший каменщик. Сослан после стрелецкого бунта за то, что вымогал у кого-то там деньги за изготовление памятника этим стрельцам на Красной площади. Из Сибири сбежал в Москву. Позже переехал в Петербург и переквалифицировался из строителей в фискалы. Был обвинён в ереси вместе с другими членами кружка Тверитинова. Даже предан анафеме, что не помешало ему ещё много лет работать фискалом. По слухам, ему покровительствовали Долгоруковы. Не столько присутствующие сегодня здесь сенаторы, а генерал-аншеф Василий Долгоруков, который сейчас достаточно успешно командует Персидским корпусом. Понятно теперь желание одного из моих воспитателей вытащить из Сибири преданного и полезного человечка. Впрочем, попытка достаточно неуверенная. Фискалов не любит никто, а Михайло Косой воплощает в себе их самые отвратительные черты: наглость, пронырливость, беспринципность, стяжательство. Ну и отлучение от церкви его никто не отменял.

— Косой вор и наказан за дело, а Мякинин пострадал за правду, и делает свою работу хорошо.

Я в упор смотрел на Голицына. Не хочу его пугать, но пусть воспринимает назначенных мною людей.

— Рассчитываю, что те запросы, которые присылает Контрольное управление Собственной его Императорского Величества Канцелярии о ходе решения порученных вам всем дел, будут получать внятные и скорые ответы.

Присутствующим осталось только склонить головы в знак покорности царской воле.

Глава 8

После полудня, закончив утомительное совещание в Сенате, я планировал, как обычно отправиться в мастерскую. На улице сегодня было солнечно. С причала у Троицкой площади открывался замечательный вид на простор Невы, на многочисленные лодки и парусники, дома и дворцы на противоположном берегу. Ваня Долгоруков, подбоченившись, оглядел реку и вздохнул.

— И всё-таки жаль, что мечта Петра Алексеевича не осуществится и его любимый город придёт в упадок, когда двор переселится вслед за тобой в Москву.

Я покосился на него. То, что он слышал всё происходящее в Сенате, меня не удивляло. Пока я отсиживал свой зад во главе совещания, он простоял, подслушивая за неплотно закрытой дверью. Не то чтобы это было в обычае, просто моего наглого приятеля мало кто мог остановить, если он чего-то хотел.

— Захиреет, думаешь? С чего так решил?

— Ну… императорские дворцы перестали строить уже, как ты велел. А вслед за тобой и вельможи готовятся к переезду. В результате строителям нет больше работы.

— А как же бабичий гошпиталь, новые цеха в Охте, сухие стапели в Кронштадте? Ваня пожал широкими плечами.

— Это всё новое и интересное, Петя. Но без тебя Петербург будет уже не тот.

— Не понимаю. Ты же всегда говорил, что в Москве лучше?

— И сейчас повторю. Поедем в Москву, там лучше. Просто вот подумалось мне так.

Я покачал головой.

— Петербург не пропадёт. Он будет расти и без нас. Уж больно место удобное. А насчёт строительства… — я обернулся к Левенвольде. — Много на сегодня встреч запланировано у меня, Рейнгольд?

Мой камергер начал перечислять. Список получился внушительным. Люди ждали встречи со мной серьёзные и вопросы важные ожидали обсуждения, но я мотнул головой.

— Перенеси встречи на завтра. Предупреди Нартова, что если кому неймётся со мной поговорить — пусть ищут меня на стройке нового гошпиталя.

138