Петр II. Альтернативный. Петербург. (Дилогия) - Страница 55

Так как зимой я планировал надолго перебраться в Москву, Блюментрост последует за мной, и руководить Академией придётся кому-то другому. Посоветовал до моего отъезда разработать Устав Академии, главным пунктом которого станет выборность Президента Академии из числа профессоров и адъюнктов. И выбирать будут сами учёные. Правда, число адъюнктов я хочу расширить такими людьми как Корчмин, Кириллов, Батищев. Пусть готовят диссертацию, защищают её перед учёными и получают звание внештатного адъюнкта российской Академии, что не даст им постоянного денежного оклада, но позволит участвовать в выборах. В общем, пусть думают там у себя. В любом случае, если приемником Блюментроста станет сам Шумахер, у него будет ограничитель власти в лице Научного Совета Академии.

Припомнил я также, что пора в полной мере Академии соответствовать своему названию Академии наук и художеств и учредить четвёртый класс, в который войдут художники, композиторы и архитекторы.

Среди прочих посетителей сегодня общался с рудознатцем Григорием Капустиным. До сих пор я откладывал использование своих знаний о местоположении разных руд и минералов, но сегодня решил сделать первый шаг обширной геологоразведочной программы, поэтому попросил Капустина поискать минерал касситерит (оловянная руда) вблизи северного берега Ладожского озера. Не уверен, что Кительское месторождение удобно для разработки, но олово металл дефицитный и какое-то время добыча может окупаться.

В последние дни совершенно нет времени поучаствовать в охоте. Я скучал по звукам рожков, лаю своры гончих, толп разодетых всадников и всадниц, азарта погони или терпеливого ожидания в засаде, моменту выстрела и восторгу победы, возможности похвастать трофеем и посиделкам у ночного костра. Не было времени даже перебраться в Петергоф на лето, хотя в столице жарко, воняет из каналов и с мостовых. Но каждый день я старался находить время добраться до конюшни, тепло поздороваться с конюхами и шталмейстерами, вдохнуть запах сена и навоза, посмотреть на новых жеребят или поделиться заботой с коновалом о какой-нибудь заболевшей кобыле, просто пообщаться с другими любителями лошадей. Обер-шталмейстер Ягужинский, главный по царевым конюшням, побыл в Петербурге совсем недолго и был направлен в Малороссийскую армию, не успев толком отдохнуть после миссии при польском сейме в Гродно. По этому поводу у меня произошла интересная встреча с канцлером Головкиным, пришедшем просить за своего зятя. Граф Александр Гаврилович Головкин всегда вёл себя предельно скромно для своего высокого положения. Носил старый неброский сюртук и годами не менял огромный старомодный парик. Трудился добросовестно, не пропуская заседания Верховного Тайного Совета или Коллегии чужестранных дел, Президентом которой являлся. Скупой и чрезвычайно богатый, он пользовался доверием моего деда, но всегда знал границу своих действий, за которую не переступал. Инициатива с высылкой Ягужинского принадлежала Меншикову. Об этом знали все, поэтому прошение Головкина стало для меня признаком того, что ряды заговорщиков против Светлейшего князя расширились за счёт канцлера. По моим прикидкам, Алексей Долгоруков и Остерман уже начали плести сеть этого заговора. Возможно, и Апраксин уже как-то в этом участвует. Вряд ли они смогли привлечь к своим рядам Голицына, но сейчас им важнее обеспечить поддержку мою и гвардии. Возможно, эта беседа являлась первым прощупыванием моей позиции.

— Александр Гаврилович, страной правлю не я, а Верховный Тайный Совет. Вас там девять человек кроме меня. Договаривайтесь друг с другом о том, чтобы вернуть Ягужинского.

— Но как же, Государь! Ты опора и единственная власть в империи! Мы на то и советники, чтобы только советовать!

Головкин преданно ел меня глазами, а я, чуть наклонив голову, смотрел на него и держал многозначительную паузу.

— Я тоже считаю, что могу управлять страной лучше Верховного Тайного Совета. Но сейчас я занят подготовкой проводов домой герцогов голштинских и цесаревен.

Вот так! Головкин не дурак и поймёт, что после отъезда двух герцогов и их жён, число членов Верховного Тайного Совета сократится с десяти до шести и что царь полностью возьмёт власть в свои руки! Тянуть с определением своей позиции Головкин не стал.

— Ваше императорское величество является лучшим правителем, которого могла бы желать Россия! Всецело поддерживаю любое ваше решение, Государь!

Ещё один камушек на весах против Меншикова. Стоит поощрить Головкина за правильный выбор.

— Благодарю за верную службу, Александр Гаврилович! Полагаю, к зиме двор переберётся со мною в Москву и Павел Иванович нужен будет мне в Первопрестольной.

В переводе с языка интриги — «жду твоего зятя через полгода»!

Я встряхнул головой и вернулся от воспоминаний к разговору с Матвеем Дмитриевичем Олсуфьевым, бывшим главой двора Екатерины I, а сейчас просто управляющим государственными конезаводами. Ещё до Петра I только в государевых конюшнях держали более пяти тысяч лошадей. Сейчас, с увеличением численности армии, количество лошадей значительно увеличилось, но по-настоящему породистых лошадей мало. Нет тяжеловозов и нет скаковых пород. Пригоняемые каждый год на ярмарки десятки тысяч калмыцких и татарских лошадей делят на три категории при закупках для армии: верховые, артиллерийские и обозные. На этом весь отбор и заканчивается. Такие лошадки относительно дёшевы и неприхотливы, но меня не устраивало, что для реализации некоторых своих планов (перевозки тяжёлых осадных орудий, организации гусарских и кирасирских полков) придётся завозить лошадей из Германии или Голландии.