Петр II. Альтернативный. Петербург. (Дилогия) - Страница 74

— Пошли все прочь! Набежали, вороньё!

Криками и толчками он с помощью Никиты освободил палату. Врач в это время срезал ножницами мой рукав и содрал его с руки вместе с подсохшей немного кровью. Я скрипел зубами и шипел от боли, а врач начал колдовать что-то с тампонами, тряпицами, спиртом, иглой и ниткой, успокаивая меня, что рана легкая, кость не задета. Вот проверит только, не забилась ли внутрь тела ткань от мундира или какой-нибудь другой мусор и зашьёт. К концу этой малоприятной процедуры появился Фёдор Матвеевич Апраксин.

— Как же так, Петр Алексеевич? Кто посмел руку поднять?

— Здравствуй, Федор Матвеевич — я нашел силы криво улыбнуться. — Вот, поехал к тебе в гости, да наткнулся на отряд Дашкова. Он по приказу Меншикова стал требовать моего возвращения в Посольский дворец. Я отказался, а потом кто-то из солдат выстрелил. Расспроси Никиту с Ваней, может быть, они что-то заметили. Апраксин перевел взгляд на моих камер-юнкеров. Те пожали плечами. Ваня добавил:

— Так всё и было. Кто выстрелил — непонятно, но до этого Дашков вёл себя нагло и вызывающе.

— Засада это была! — добавил Никита — Мы только на мост въехали, как нам дорогу назад отрезали.

Апраксин разразился матерной тирадой, затем сделал вывод:

— Дашков без ведома Меншикова не стал бы наглеть. Ну, Сашка, стервец!

— Погоди ругаться, Фёдор Матвеевич. Пошли дознавателей к Гостиному двору — пусть опросят свидетелей. Ещё там остались Федя Лопухин и два солдата, Григорий Степанов и Иван, фамилии которого не помню. Может, они там раненные лежат и им помощь срочная нужна.

— Хорошо. Иван Михайлович, займёшься?

В дверь протиснулся вице-адмирал Головин, генерал-кригскомиссар флота.

— Исполню, Фёдор Матвеевич.

Прихватив с собой Никиту Трубецкого и отряд моряков для охраны, Головин отправился к месту происшествия. Я между тем рассказывал Апраксину события вчерашнего вечера и сегодняшнего утра, а также планы на завтра.

— Распустить Верховный Тайный Совет? То дело твое и право. Мыслю только, что, даже зная об этом, Меншиков не пошёл бы на цареубийство.

— Ты сам то, не против этого, Фёдор Матвеевич?

— Да чего же мне, старому, возражать? Совет или Сенат — не вижу между ними особой разницы.

— Тогда завершим то, что планировали на завтра.

В итоге послали курьера на Троицкую площадь, призывая сенаторов и советников пред царские очи в Адмиралтейство. Лекарь, закончив перевязывать мне рану, вышел из комнаты. Я, несмотря на слабость от потери крови, чувствовал себя неплохо. Кровопускание в эти времена считалось лечебной процедурой. Надеюсь только, что заражения не будет. Ваня и Апраксин помогли мне сесть поближе к распахнутому окну, опираясь на подушки. Обычный шум на верфи состоял из стука топоров, вжиканья пил, скрипа цепей, звона молотов в кузне. Но сейчас всё стихло, только в людских голосах проскальзывало напряжение. В комнате кроме Апраксина добавились другие адмиралы: голштинец Сиверс (вице-президент Адмиралтейств-коллегии), Госслер (директор адмиралтейской конторы) и генерал-адъютант флота Вильбоа. Все иностранцы, готовые поддержать любое моё решение, но в заварившейся каше плохие советники. Решили держать оборону до прихода подкреплений. Отослали за ними курьеров в Кронштадт и в Галерную гавань. Подумав, отослали такие же приказы гвардейцам. Даже если измена распространилась шире, чем я думаю, пусть гвардейцы будут рядом, под присмотром, до окончания расследования.

Беспокоило меня, как себя поведёт Меншиков. Вон дворец за рекой и мост практически уже готов! А у него в доме сестра и я не хочу оставлять светлейшему князю даже шанса её обидеть! Отправили во дворец Меншикова капитан-командора Шереметева. Выдали ему письменный приказ за моей подписью о взятии дворца под охрану, а Меншикова под караул и о том, чтобы перевезти Великую княжну Наталью Алексеевну в Адмиралтейство. Надеюсь, караульные при дворце не станут оказывать сопротивления.

Не в силах сидеть в комнате, дожидаясь новостей, я с помощью Вани и Апраксина решил подняться на бастион. Но перед этим вышел во двор, где собрались солдаты Адмиралтейского батальона морской пехоты. Как-то не было у меня времени уделить внимание морякам и морским пехотинцам. В армии на текущий день числилось пять батальонов морской пехоты по 650 человек каждый. Три батальона дислоцировались в Кронштадте и составляли морскую пехоту корабельного флота, распределяясь по кораблям эскадры (в районе сотни человек на каждый линейный корабль). Один батальон приписан к галерному флоту и находится в гавани на западе Васильевского острова, что к нам гораздо ближе, но пока еще они сюда доберутся! Вообще же, в период военных действий на галеры гребцами переводятся солдаты обычных пехотных полков. В Северной войне такую пехоту (18 полков и отдельный батальон) объединили в тридцатитысячный Десантный корпус. Этот же корпус (только уже 10 полков) успешно участвовал потом в Персидском походе. Пятый батальон морской пехоты называется Адмиралтейским и эти солдаты у меня все здесь. Большая часть их караулит на стенах, часть отправилась с Головиным на Невский проспект, а одна из рот направляется сейчас за реку.

Освободившись от поддержки Вани и Апраксина, я постарался выпрямиться и пошел вдоль строя солдат, вглядываясь в лица. Зная мою привычку знакомиться с офицерами в такие минуты, Апраксин подсказывал мне имена офицеров, от капитана до прапорщика. Морпехи конечно не гвардия, но как показали сегодняшние события, давно пора уделить внимание этим ребятам, далеким от интриг гвардейцев. Сам я выглядел живописно — с подвязанной раненной рукой, в белой рубашке, небрежно наброшенном на плечи камзоле, без треуголки и парика. Затем вышел перед строем и, кивнув в сторону дворца Меншикова проговорил, стараясь не срываться в противный мальчишеский дискант: