Петр II. Альтернативный. Петербург. (Дилогия) - Страница 57

— Может быть, подсказали какие-нибудь местные крестьяне во время недавнего похода?

— Может быть, но почему мы в Берг-коллегии ничего не слышали об этих крестьянах? Для чего скрывать это от нас?

Блюэр обвиняюще ткнул мундштуком трубки в сторону собеседника и Андрей, улыбнувшись, поднял руки.

— Не знаю, Иоганн. Я императора видел только один раз.

— А у нас он частенько бывает. Со всеми перезнакомился, даже последними канцелярскими служащими, много спрашивает, слушает, записывает. Любознательный мальчик и это замечательно! Ну, вот вчера буквально долго расспрашивал меня об устройстве доменной печи. Слушал-слушал, а потом предложил совершенно новую конструкцию мехов, представляешь? Сейчас покажу.

Блюэр достал листок бумаги, где в знакомой уже Андрею манере был нарисован в нескольких проекциях некий механизм. До сих пор для нагнетания воздуха в доменные печи использовали три основные разновидности конструкций воздуходувных мехов. Первый вариант — воздуходувные бочки. Представляли они собой бочки, разделённые пополам продольною перегородкой, не доходящей до дна, с двумя клапанами, впускающими или выпускающими воздух на каждой стороне. В бочку наливалась вода. При качании бочки количество воды в разных половинках её менялось, вытесняя воздух через один клапан и всасывая его через другой. Второй вариант — ящичные меха. Делали их из двух ящиков. В один налита вода, а второй перевёрнут вверх дном и опущен в первый. Вытесняемый из второго ящика воздух идёт на дутьё. Третий вариант конструкции под названием тромба представляет собой льющуюся в трубку определённого диаметра струю воды, которая при падении всасывает воздух и передаёт его в нижний ящик, из которого воздух уже идёт на дутьё.

Император же начертил схему мехов совершенно нового типа в виде цилиндра и поршня на штоке внутри него. Два клапана по разные стороны поршня попеременно впускают и выпускают воздух.

— Интересная конструкция. Но нужно очень точно подогнать размеры поршня к стенкам цилиндра. Как и в паровой машине.

— Вот-вот! Завтра поеду на Петровский завод приспосабливать этот мех к тамошним доменным печам. Не знаю пока, что получится в итоге, но Государь уверен, что это позволит выплавлять металла гораздо больше, чем сейчас!

— Интересные дела у вас тут в столице творятся.

— Очень интересные! Совсем как при Петре Великом!

Ассамблеи обычно проводились зимой. Летняя ассамблея была редким и поэтому особенно значимым событием. В этот раз она проходила во дворце генерал-адмирала Апраксина. Андрей получил приглашение на ассамблею на следующий день после общения в коммерц-коллегии. В назначенный вечер Андрей прибыл к дворцу командующего флотом одним из первых. Хозяин дома встречал гостей лично на крыльце. Одного из бывших своих капитанов адмирал узнал сразу и слегка поклонился. Поклон Андрея был более глубоким, всё же разница между лейтенантом и одним из правителей государства колоссальна.

Пока съезжались гости, Андрей бродил по залам и лестницам трёхэтажного дворца. Топтал дорогие ковры, любовался на картины, статуи, тропические пальмы в кадках, на фонтаны с душистой водой. В некоторых комнатах ароматно дымили курильницы, кое-где трубками дымили завзятые любители табака. Бесшумные лакеи скользили по комнатам, меняя тысячи свечей в многочисленных канделябрах и светильниках. В нескольких углах ряженные изображали живые картины на библейские сюжеты. В главном зале несколько музыкантов играли какую-то спокойную музыку на своих трубах.

Постепенно народу становилось всё больше. Несмотря на распахнутые настежь окна в помещениях становилось душновато. Андрей присоединился к компании молодых морских офицеров, среди которых были капитан-лейтенант Мятлев, переведённый недавно из Астрахани, унтер-лейтенанты Белосельский и Мордвинов с флагмана флота «Святой Александр», капитан-лейтенант Василий Мамонов, переведённый в прошлом году из Воронежа. Мамонов и Белосельский были с жёнами, Мятлев и Беэр вдовцы, а Мордвинов до сих пор не женился.

Беседовали обо всём: о делах на Каспии, в Воронеже, Сестрорецке, Кронштадте и в самом Петербурге. Обсуждали наряды гостей, причудливые парики и причёски, мешающие танцам. Новую моду на причёску котаган, которая пошла то ли от императора, то ли из Франции, где её недавно изобрели. Упомянули предстоящий отъезд герцогов голштинских с цесаревнами в Германию, для которого готовили пару больших кораблей. Не забыли про последние затеи цесаревен с родильным домом и театром. Слушали музыкантов и обсуждали струнные оркестры, несколько лет назад вошедшие в моду с подачи Карл-Фридриха Голштинского. Вспомнили про затею хозяина дома с ресторацией французской кухни, под которую уже переделывали особняк напротив дворца на углу Большой першпективы на Невский монастырь. Припомнили недавние манёвры войск и неудачу с подвозом осадной артиллерии. Сошлись во мнении, что сухопутные опять напортачили, не использовав для перевозки тяжёлых орудий суда Балтийского флота. По мере появления известных красавиц Петербурга вокруг них собирались толпы желающих успеть записаться к ним на танец. Наибольший ажиотаж вызвало появление цесаревен, особенно страстной любительницы танцев Елизаветы Петровны. Андрей, не слишком знатный чином и родом, да и не большой мастер танцев, даже не пытался приблизиться к блестящему обществу вокруг цесаревен.

Наконец церемониймейстер, стукнув жезлом о пол, произнёс длинный императорский титул. Не дожидаясь его окончания, сам император, мальчик в мундире Преображенского полка с лентой через плечо и орденом Андрея Первозванного на груди вошёл в зал под руку со своей невестой Марией Меншиковой, в сопровождении толпы придворных. Прошли через зал, сопровождаемые волной поклонов и реверансов и сели на возвышение.