Петр II. Альтернативный. Петербург. (Дилогия) - Страница 59

— Почему Сената, Государь, а не Верховного Тайного Совета?

Разговор проходил в моём кабинете. На этот раз Левенвольде не присутствовал, деликатно оставив нас наедине с Остерманом. Я откинулся на спинку стула. Кресла в России появились уже несколько десятилетий назад, но, учитывая мою тщедушную фигуру за огромным рабочим столом, я не решился усиливать гротескное впечатление, меняя неудобный стул с прямой спинкой на более комфортное кресло. Некоторое время я обдумывал мысль, разглядывая собеседника.

— Андрей Иванович, через пару недель цесаревны и герцоги уедут из России. В Верховном Тайном Совете останется только пять человек, в то время как сенаторов у нас полтора десятка. В английском Парламенте около тысячи человек в двух палатах. Наш Сенат это не Парламент, конечно, но чего-то более похожего у нас нет.

Остерман понимающе покивал головой.

— Возможно, стоит отправить соболезнование не только от вашего имени, но и от имени вашей невесты?

Хм… Похоже мой вчерашний выход на бал под ручку с Марией Меншиковой породил какие-то сомнения в рядах антименшиковской партии. Нужно внести ясность, пока мы одни.

— Мария Меншикова никогда не станет царицей, Андрей Иванович. Я об этом говорил не раз и решения своего не поменял.

В глазах барона читался мучающий его вопрос о судьбе Меншиковых вообще. Попробую немного прояснить для него будущее.

— Что касается Верховного Тайного Совета — остаётся либо вновь расширить его состав за счёт новых членов, либо упразднить. Я считаю, что правильнее вернуться к установлениям Петра Великого, когда в отсутствии царя страной управлял Сенат. Поэтому оставшиеся после отъезда советники и ты в том числе, вновь получат звание сенатора. Надеюсь, это не вызовет большого неудовольствия.

— Я готов служить тебе, Государь, на любом поприще, но боюсь, Александр Данилович будет против.

— Полагаю, да, он будет против. Но в Верховном Тайном Совете кроме него останется ещё четыре человека. Если большинство решит согласиться с моим предложением о роспуске Совета — не вижу препятствий.

— Есть же ещё недавно подписанный всеми Тестамент императрицы, Пётр Алексеевич.

— Да, это проблема. Можно игнорировать эту проблему и просто сжечь завещание императрицы, а можно поступить по закону. Пусть высший судебный орган страны рассудит — справедлив ли пункт Тестамента о том, что страной правит Верховный Тайный Совет.

— Ты говоришь о Сенате, Государь?

— Да, Андрей Иванович, пусть Верховный Тайный Совет будет распущен не мною, а Сенатом. Это поднимет его авторитет.

Остерман задумался. Я просто физически чувствовал, как он обдумывает будущую ситуацию. Благодаря моим действиям Сенат может превратиться в псевдопарламент, что гораздо лучше, чем отсутствие Парламента вообще. Для такого интригана, как Остерман, в новой конфигурации верховных органов власти появляются дополнительные возможности. Полагаю, и другие советники не будут против, даже Голицын, первый сторонник конституционной монархии в России. Против будет Меншиков, а он также ещё и президент военной коллегии. На любое решение Сената он может ответить барабанным боем гвардейских полков под окном. И тогда придётся вступить в бой мне. Но, если я что-то понимаю в людях, Остерман ещё не уверен насчёт моей поддержки.

— Андрей Иванович, не торопи события. Дождись отъезда голштинцев и тогда будем действовать быстро и решительно. Решение Сената будет поддержано мною лично и верной мне армией.

Остерман широко открыл глаза. Слов против Меншикова произнесено не было, но моя готовность использовать военную силу должна прибавить ему и другим заговорщикам уверенности. Кто бы придал уверенности мне, ведь я не могу предсказать, как начнёт действовать Меншиков, когда поймёт, что ему готовят опалу. В истории Игоря Семёнова всё прошло неожиданно для него, но в этой истории я произвёл слишком много лишних жестов, высказал слишком много лишних слов. Вполне возможно, что генералиссимус начнёт беспокоиться по-настоящему. Давала надежду моя уверенность в том, что прежде чем поднимать мятеж, Светлейший князь вначале попытается прояснить отношения со мной.

В этот раз Остерман не стал развивать тему моих планов, но поинтересовался, откуда у меня появились сведения о заключении договора с империей Цин уже через месяц. Похоже, Исаев воспользовался моим советом и пообщался на самоварно-чайные темы с начальником российской почты. Мне не оставалось ничего другого, кроме как с улыбкой поведать об очередном откровении, которое у меня было.

— Поразительно, Пётр Алексеевич! Может быть, в этом откровении были какие-то подробности о деталях договора?

Рассказал вице-канцлеру все подробности дипломатических отношений России и Китая в ближайший год. Остерман внимательно слушал, стараясь ничего не упустить. Когда я закончил, обсудили перспективы заказа самоваров для ямских станций. Государство имело возможность заработать на введении лицензий или откупов для торговли чаем или использования самоваров, но я решил не добавлять барьеров в российскую экономику. Пусть казна ничего не заработает напрямую, но новые товары (самовары и чай) быстрее найдут покупателя. А это по цепочке поднимет производство сукна для бартерного обмена на чай, производство тех же самоваров и бог знает чего ещё.

— Андрей Иванович, я знаю, что ты мзду не берёшь, но дозволяю тебе войти в долю с Исаевым в его самоварной коммерции. Купцу понадобится высокий покровитель, а взамен я прошу тебе пообщаться с советниками коммерц-коллегии на предмет того, как продолжить и улучшить торговлю российскими товарами через наши консульства. И не только в Кадисе и Бордо.